Вернувшись в дом, Владимир обнаружил Лею лежащей на кровати и рыдающей навзрыд. Владимир тихонько опустился рядом с ней и принялся ласково, насколько вообще был способен, гладить ее по голове и шее. Лея всхлипывала и глотала слезы. Володя осторожно переключил кровать на перинную мягкость, и его безутешная жена погрузилась в мягкую волну постели, смирившись, что Владимир решил за нее, как она будет лежать. Володя подумал, что сейчас они, судя по всему, впервые столкнулись с проблемой, разрешить которую было не в их власти. Он давно уже опасался, что люди с анданорцами скорее всего генетически несовместимы – ведь у его жены было как-никак два пупка, а не один; следовательно, анданорцы имели несколько иное строение плаценты и, быть может, чуть-чуть иные свойства яйцеклетки. А Володя, будучи биологом, отлично понимал, что в таких вопросах чуть-чуть – значит все. Через пятнадцать минут тихих, беспомощных, детских всхлипываний, каждое из которых болью отдавалось в сердце Владимира, куда как более спокойно относившегося к тому, что, быть может, никогда так и не станет отцом, Лея заснула, словно маленькая обиженная девочка, а Володя, опасавшийся, что она не спит, но просто затихла, долго еще сидел над ней, поглаживая ее великолепные пепельные волосы.
  — Поменьше спрашивай, — отрезал Тристан, — и делай, как велел.
  — Хотелось бы знать почему. А что, еврею законом запрещается иметь наложницу, Абра?
  Неожиданно ее угроза вызвала у него восхищенную улыбку.

Преследователи в ужасе приросли к месту — любое их движение лишь ускорит катастрофу. Хейдок сунул руку в карман и выхватил револьвер армейского образца.
  Восемь недель пути позволили девушке увидеть человека, о котором она мечтала все пять лет с того самого дня, как впервые увидела его, с новой стороны. Конечно, чувств у него ненамного больше, чем у дикого буйвола, но все же он не совсем безразличен к ней, и ночь, проведенная в вигваме, не могла пройти для юноши бесследно.
  ПРИБЫТИЕ
  Я помотала головой и еще сильнее сжала колени руками.

– Ну я до тебя доберусь, колобок сушеный! – Я погрозила двери кулаком, но ответом мне были удаляющиеся шаги.
  — Присоединяю свой голос. Джалег был моим другом. Не хочу просто оставить его здесь, будто все это было напрасно.
  Стоны точно были ее.
  — Сама хотела верить самому худшему обо мне, к чему лишать тебя такого удовольствия, ведь это все, что тебе осталось. Прости, что разочаровал, но я вовсе не головорез, каким ты меня считаешь.

— Нет, нет, этого он не говорил.
  — Сними плащ, дева. Я должна получше рассмотреть тебя.
  – Какая же я растяпа! – хлопнула русалка себя по лбу. – От радости совсем мозги по воде растеклись. Конечно, я не просто так к тебе приплыла.
  – Но я не ем сырых кур, тем более в таком количестве.

Алекс привстал, опираясь на локоть, и улыбнулся.
  Серый Легион Смерти с повстанцами и роботами вернулся на Лисий остров. Большинство ожидало во временном лагере, расположенном в джунглях в нескольких километрах от него, пока передовой отряд саперов проверял пещеры и их окрестности.
  – Что вы имеете в виду? Почему нас здесь не будет к началу торгов?
  Лицо ее побелело от ужаса. Она пробиралась через толпу офицеров, напряженно озираясь вокруг.

Эмоции заклокотали: смесь горя, потрясения и потери.
  Затем я передал услышанный мной разговор. Во время моего рассказа герцог задумчиво подошел к столику, налил в два бокала вино, затем, взглянув в мою сторону, взял один бокал и сел в кресло. Далее, я предложил ему ознакомиться с картой и обратить внимание на факторы, подтверждающие слова говорившего сударя.
  И тут его внимание привлекло нечто такое, что спор со стариком немедленно прервался. На втором пути стоял целый состав, такой огромный, такой неимоверно длинный, что занимал почти всю станцию, и что показалось Артему самым удивительным, он был обитаем. Окна уютно светились изнутри теплым мерцанием, пробивавшимся сквозь разномастные занавески, двери были гостеприимно открыты… Это не было похоже ни на что из того, что Артему приходилось видеть в разумном возрасте. Да, были полустертые воспоминания о целых поездах с ярко горящими стеклами окон, воспоминания из такого далекого детства, но были они расплывчатыми, нечеткими, летучими, как и другие мысли о том, что было раньше: только попытаешься представить себе что-то в деталях, восстановить в памяти подробности, как неуловимый образ тут же растворяется, уходит, как вода сквозь пальцы, и перед глазами не остается ничего…
  Она просканировала в том направлении и увидела одни валуны и стелющийся дым.

Так вот почему он нашел ее так быстро! Нужно было закрыть загон! Если б она сообразила, что лошади далеко не уйдут!
  — Кажется, вся семья ликует по этому поводу, — сказал Пуаро.
  Когда однажды чистым, хрустящим от двадцати градусов мороза утром на втородень поднялось солнце, Первые Треллванские Лэнсеры казалась гораздо дальше от боевой готовности, чем когда-либо.
  — Знаешь, мне грустно уезжать отсюда… — сказала Ома. — , Здешняя земля столь прекрасна, а господин Карим так добр… А когда мы едем, госпожа? Ты уже знаешь?

Феодору разозлили бесцеремонные слова Мурада и то, каким тоном он их произнес.
  — Все в порядке. Освобожден полчаса тому назад.
  — Сам пришел, по объявлению. Рекомендации представил отличные, на вид был не чета тем, кто приходил наниматься до него, да и жалованье запросил довольно скромное. Я тут же его и нанял.
  Разве он мог обвинять ее? Грейсон помнил последние слова, которые она сказала ему, когда «Фобос» снижался над Верзанди: «До встречи в аду, ублюдок».

– Да ладно, пусть остается, – неожиданно спокойно заявил Виктор, тем самым несколько разряжая обстановку (дипломат, ничего не скажешь), и со свойственным только ему одному сарказмом добавил: – Может, ее волки ночью поглодают. Если позарятся.
  — Наверное, ты права, — нерешительно согласилась Беттина.
  – Господи. Тихо. Лили, все в порядке. Лили. Успокойтесь. Успокойтесь.
  – Нет. Она вскакивает каждый раз, когда кто-нибудь приезжает. Вот, смотри, как я и говорил, – Зак подмигнул брату. – Она ждет не дождется тебя.